Пушкинские Горы

Воскресенское
Татьяна Семёновна Гейченко
Всë-то в нашем многопечальном Отечестве бывает приурочено к юбилейной дате, и деньги отпускаются на разные государственные затеи обильней обычного тоже к юбилейной дате. И даже сверх меры 3 тысячи «похоронных» начисляются пенсионерам, начиная с юбилейных 80 лет, до которых, правда, должнó повезти дожить, так как средний (в смысле усреднённый) возраст для обширного племени «дожителей» немного за 70.
Зато покойному юбиляру всë равно и хорошо. Годы идут, и юбилей неуклонно следует за юбилеем. Не успели очухаться от одного – уж следующий на подходе. Вот и А. Пушкину скоро 225 стукнет. Что-то будет? Верно, что-нибудь необыкновенное.
И вовсе не по случаю грядущего юбилея великого Пушкина, но из бескорыстного собственного интереса решила я посетить место, где некогда обитал один из предков поэта, а именно Исаак Абрамович Ганнибал (1747–1808). Вроде не велика важность – двоюродный дед, да всë же Ганнибал как- никак. Место ж его обитания очень недалеко (километров шесть) от исторического Михайловского (ныне Государственный историко-мемориальный и природно-ландшафтный музей-заповедник А.С. Пушкина «Михайловское»; надеюсь, ничего не перепутала). Название месту – Воскресенское. Расскажу о нëм немного.
Абрам Петрович Ганнибал, знаменитый прадед Пушкина, «птенец гнезда Петрова» после восшествия на престол Елизаветы Петровны, получает в 1742 году во владение поместья в Михайловской губе Псковской губернии. Жалованная грамота на этот дар написана лишь в 1746 и подписана самой императрицей Елизаветой. За 5 лет до своей смерти, случившейся в 1781 году, Абрам Петрович составляет Духовную (завещание), по которому дарит пожалованную землю старшему сыну Ивану, дабы сохранить наследственный майорат. Однако, вскоре после смерти отца, сыновья нарушают его волю. Через год с лишним составляется «Раздельная грамота» по которой Пётр получает сельцо Петровское (Кучане) и другие окрест, Иосиф сельцо Михайловское (Устье) и другие окрест, Исаак сельцо Воскресенское (Оклад) и другие окрест. Иван же получает земли и поместья в Санкт-Петербургской губернии. Исаак Абрамович не наследует крутой нрав своего отца. Вот что пишет о нём известный исследователь: «Что касается младшего – Исаака, – то имеющиеся письма его и известные факты биографии говорят о доброте, безалаберности, полном равнодушии к чинам и военной службе, которую он покидает очень рано (был капитаном 3-го ранга морской артиллерии – Т.Г.) и, будучи оберфорштмейстером Псковской губернии (т.е. старшим лесничим), живёт уже с середины 80-х годов в дальних поместьях своих (из которых главным было сельцо Оклад-Воскресенское…. С женой своей Анной Андреевной, урождённой Чихачëвой, он имеет 8 сыновой и 7 дочерей» (Наталья Телетова. Жизнь Ганнибала – прадеда Пушкина. СПб., 2004. С.124–125). Безалаберный и «вечно обременённый долгами», Исаак Абрамович разоряется, не без участия злого гения Ганнибалов Устиньи Толстой [первая жена деда Пушкина Осипа Ганнибала] с которой тяжба окончилась не в пользу Исаака Абрамовича, несмотря на обращение к Г.Р. Державину, тогдашнему министру юстиции. Пришлось и в долговой тюрьме посидеть несчастному. Умер И.А. Ганнибал в 1808 году в поместье своей жены Максаков Бор рядом с Порховом. Он прожил в Воскресенском около 15 лет. 
В 1801 году во владение имением Воскресенское (но только частью, благодаря опекуну имения Петру Абрамовичу Ганнибалу) входит К.Х. фон Штиндт. Он судится с Петром Абрамовичем почти 30 лет, а в 1830 году умер. Его крепостные отпущены на волю. Земля же Воскресенского поделена на 3 части. Большая часть – крестьянам; вторая – управляющему Воскресенским Мейстеру, третья – наследнице фон Штиндта – Екатерине Карловне Княжевич. Последняя владела своей долей также около 30 лет. Её сын Иосиф Иосифович Княжевич был женат на К.Ф. Компанион, чьи родители владели Петровским после смерти сына Петра Абрамовича Ганнибала – Вениамина. Екатерина Карловна завещала Воскресенское сыну своего управляющего Ивану, которого она крестила. Его и прозвали «крестником», а его сыновья получили фамилию Крестины. Они стали состоятельными и образованными купцами. Воскресенское было богато: кожевенный завод, мельница, разные ремёсла, первый в этих краях телефон. В 1918 году имение сгорело. Обо всем этом пишет сотрудник Пушкинского музея-заповедника Татьяна Юрьевна Мальцева в своей книге «Ганнибалы и Пушкин на Псковщине» (М.,1999), вышедшей после смерти автора. А первая послевоенная публикация, где подробно сказано о Воскресенском, – книга А.М. Гордина «Пушкин в Михайловском». Еë последнее издание – Псков, Москва, 2012. Также должны быть упомянуты книги «Дневник Н.О. и С.Л. Пушкиных в письмах к дочери Ольге Сергеевне» и «Дневник сестры Пушкина Ольги Сергеевны Павлищевой в письмах к мужу и отцу». СПб., 2016. В них упомянута жизнь Воскресенского после разорения Исаака Абрамовича, есть сведения о членах его семьи, присутствует подробная библиография по теме.
До 1990-х годов Воскресенское с окрестностями входило в состав большого и довольно зажиточного совхоза «Крылово». 

Итак, едем с друзьями в Воскресенское.
От Пушкинских Гор путь к старинной деревне Крылово. До деревни не так давно проложен хороший асфальт. Как понимаю, это сделала некая государственная структура: представители её построили рядом с деревней (или на краю), в низинке, небольшую базу отдыха, потому и провели дорогу. Проезжаем через Крылово и въезжаем в лес, едем небольшое время по лесной заросшей дороге до развилки 4-х путей, один из которых ведëт в Воскресенское, о чём говорит доморощенный указатель. Дорогой назвать этот путь сложно: всë заросло бурьяном, травой; ямы такой глубины, что земля в них ещё влажная. Вообще проехать там можно только летом, причём жарким летом – иначе жидкая земля не позволит пройти не только автомобилю, но, такое впечатление, что и трактору. Дорога приводит на более открытое место, где оставляем машину, дальше идём пешком, переходим через самодельный мостик из брёвен, по диаметру похожих на ольху. Мостик этот над маленькой, но говорливой речкой, имя которой точно не знаю, а межевого плана не имею (есть данные, что межевые книги не сохранились, но вряд ли это так): не то Луговка, не то просто канавка от озера Белогуль, не то Карузовка (Карузка). 
Слева большое здание валунной кладки, каких много в Псковской области (подобные и в Михайловском, и в Алтуне). Явно, мельница была здесь когда-то. Около каменного здания – деревянная маленькая ветхая постройка. Снова входим в сумрачный лес и доходим до небольшого поля справа от дороги, заросшего травой. Посреди поля стоит телефон-ракушка. Кто по нему звонит? Медведь? Лиса? Немного дальше, слева на горке – погост. Поднимаемся и видим расчищенную и огороженную маленькую площадку, на которой стоят три каменных надгробия (половина одного утрачена). На них выбиты надписи и даты. Это последние владельцы Воскресенского – Крестины. Рядом – колодец, зацементированный как будто не слишком давно. На дне его спит змея – уж, вроде бы. По периметру колодца положены узкие необструганные брёвна, как намёк на бывший здесь сруб. Видимо, колодец поставлен на ключе, а над ним когда-то стояла часовня. Спускаемся с горки и продолжаем путь. Вскорости выходим к деревне – бывшей деревне. Сейчас здесь живёт только один человек, по имени Сергей. У него довольно новый дом (и как его построили при таких дорогах?!), рядом пасутся козы с колокольчиками на шее, лают собаки, у сарайчика стоит жеребёнок (значит, есть лошадка). На краю – пруд. Это старинный пруд, судя по всему. Но он не заросший, полный, несмотря на засушливое лето. Видимо, хозяин – Сергей – чистит. Вообще у него на его «усадебке» аккуратно, хорошо. Когда-то была деревня, теперь живёт один-единственный человек бобылём. Дай Бог ему здоровья! Рядом с прудом выступают из земли/травы валуны – остатки фундамента или фундаментов. А за бывшей деревней начинается парк. Бывший парк. Остатки парка. Останки некогда могучих деревьев, валуны. Влево ведёт дорожка, бывшая когда-то аллеей. Много клëнов – и погибших, и живых. Следы кострища. Откуда кострище? А дорога, по которой мы вошли на территорию бывшего парка, должна была бы устремиться в лес, но сломанные деревья закрыли её полностью. Великое запустение царит здесь.
Я с отцом была в Воскресенском лет 50 с небольшим назад. Тогда лучше читались фундаменты, была деревня, остатки парка виделись яснее. Именно тогда отец стал собирать материалы по Воскресенскому. Хотел он, чтобы стало возможным музеефицировать эту усадьбу. Может быть, возвести главный дом на старом фундаменте. Ещë в 1952 году раскопки на территории усадьбы вели студенты института им. И.Е. Репина (Ленинград) под руководством архитектора И.А. Бартенева. Тогда определилось, что барский дом напоминает дом Осипа Абрамовича Ганнибала в Михайловском (об этом пишет Т.Ю. Мальцева). Почему ж отец не сделал задуманного? Хотя бы не положил начало? Не успел. Не так всё просто. Некоторые оппоненты упрекали отца в том, что он занимается Музеем-заповедником А.С. Пушкина, а не пытается помочь сохранить старые усадьбы. Таким оппонентом был, например, Борис Степанович Скобельцын – историк, культуролог и фотомастер, пскович. Может быть, в его словах была определённая доля правды, но надо понять и отца. На протяжении более 40 лет (1945–1989) его директорства в Заповеднике здесь постоянно что-то отстраивалось и музеефицировалось: вначале Михайловское и Успенский собор (в нëм была экспозиция, посвящённая «Борису Годунову»), Тригорское, Петровское, Бугровская мельница. Музей существовал, что называется, «на медные деньги». Была подотчётна, и строго подотчётна, каждая копейка. Все работы велись строго по плану. Само восстановление усадеб (в особенности Тригорского, да и Петровского) принималось неоднозначно. Так, представители вполне почтенной интеллигенции, чьё слово кое-что значило, ставили под сомнение нужность восстановления «помещичьей усадьбы». Говорили о недостаточной «исторической обоснованности», неуместности постройки дороги, искажающей «старину» и т.п. Сложности были – правда, и результаты работы были. Но…
Большая ложка дёгтя в деятельности отца связана со строительством так называемого Научно-культурного центра (НКЦ в просторечии), проходившим в 1980-е годы.
Этот «мавзолей Заповедника» (или «мавзолей Гейченко», как говаривали острые языки) вообще не заслуживал быть построенным в том виде, в каком он построен. Да, музею было необходимо, причём остро необходимо, фондохранилище (все фондовые коллекции находились с послевоенных времён в здании льнохранилища, возведённого при сыне А.С. Пушкина Григории Александровиче; частично – в здании Колонии престарелых литераторов, где размещалась «Научная часть»). Но музею, на мой взгляд, совершенно были не нужны конференц- и театральный залы, раздутые административные помещения, обилие мрамора и коридоров. А большие, причём, как понимаю, впервые столь большие деньги (которыми, кстати, распоряжалась Москва) лучше было бы частью употребить на приведение в божеский вид дороги на Воскресенское (не асфальтовую устроить – это было нереально тогда, а грунтовую). Впрочем, Гейченко был уже очень стар и слаб и не мог поступать рационально.
Расскажу одну историю. Где-то в начале 2000-х годов ко мне обратилась некая О.Чужикова, тогдашний зам. директора Заповедника по реставрации и строительству. Мы, мол, хотим назвать бульвар около НКЦ именем Гейченко. Я отвечала: «Нет. Назовите своим». Всё смолкло, но через несколько лет ко мне обратилась поселковая Администрация с той же просьбой. И я подумала так: люди творческого труда, к каковым, безусловно, относился отец, должны отвечать за свои ошибки, и пусть ответом будет его имя рядом с дурацким зданием на какое-то время. К тому же, не будет меня, – всë равно назовут. У руководства Заповедника вообще большие планы на этот случай: чего стоит, например, намерение нынешнего директора создать в доме, где жила наша семья в Михайловском и куда меня не пускают уже больше трёх лет, – открытое фондовое хранение наших семейных вещей. Это намерение нынешний директор Заповедника озвучил в своём интервью на псковском «Эхе Москвы» в начале сего года. Впрочем, это «совсем другая история»...
Гейченко, не сказать «упрекали», но ставили «лыко в строку», что не были документально оформлены охранные территории. Казалось бы, у нового руководства музея за плечами уж 27 лет работы, а охранные зоны есть? Не знаю, да и не надо мне этого знать. Не знаю: зав. территориальным отделом Заповедника, уже покойный А.Э. Андреев подписывал разрешения на застройку жилыми домами территорий Заповедника и примыкающих к нему исторических мест? Да и этого мне не надо знать. К тому же я считаю, что строиться люди должны, деревни должны быть живыми, а приехавшие люди становиться насельниками этих мест, лишь бы не строили уродливо и не строили, где не следует (Есть хорошие примеры. Считаю удачным гостиничный комплекс в Алтуне, например). И это должен бы регулировать Заповедник. Знаю только, что о территориях никто особо не пëкся. Увидела я своими глазами, что историческая усадьба находится в запустении, и это мягко сказано.
В 1995  г. я дала отцовскую подборку материалов по Воскресенскому на тот момент недавно назначенному директором Заповедника Г. Василевичу. Назад папку с материалами не получила посейчас, хотя и напоминала. Никаких публикаций и иных следов, собранных отцом материалов не видела. Но, может быть, только я не видела? Знаю, правда, что в 2000-х (?) годах Сергей Белецкий, сын известного археолога, много работавшего в Пскове и даже на городище Савкино вблизи Михайловского, Василия Дмитриевича Белецкого, проводил с волонтёрами какие-то работы в Воскресенском. Не с той ли поры кострище в парке? Не они ли сделали площадку на погосте?
Воскресенское – не единственное место, связанное с Пушкиными-Ганнибалами в этих краях. Есть ещё Голубово-Врев – имение Вревских, за владельца которого вышла замуж подруга А.С. Пушкина Евпраксия Вульф (Зизи), и многие вещи в экспозиции нынешнего Тригорского именно из Голубова, многие поступили от потомков Вульф-Вревских. И та и другая бывшие усадьбы изумительно красивы – жаль, что такая у них судьба...
Татьяна Гейченко. 02.08.2021. СПб.
Фото автора. Дата съёмки 30.07.2021